В 12 лет я была до ужаса некрасивым ребенком: очень тощий . худючий покрытый прыщами червяк с большой башкой и кривыми зубами. Моя мама меня сторонилась и весь пубертатный период старалась держать меня подальше от родных и знакомых, на все лето отправляла меня в пионерлагерь .

Пионерлагерь состоял из клоповников с детьми , домика дирекции и четырех туалетов. Туалеты состояли из кирпичной будки, ямы, закрывающего эту яму деревянного настила с дырками и г.. вна с хлоркой . Дерьмо с хлоркой смердели, поэтому сортиры предусмотрительно строили как можно дальше от жилых помещений и обсаживали их кустами .

Девочки долгое время думали , что я мальчишка ... В общем , со мной не дружили .
В ту трагическую ночь полуночный понос стал моим единственным товарищем. Срал весь лагерь: зеленые фрукты, грязные руки повара и всякое дерьмо , которое жрали пионеры с голодухи делали свое черное дело. Дырки в тубзике были обосраны расстроенными желудками 400 человек и девчонки ходили гадить парами: одна срет, другая светит фонарем, чтоб первая не вляпалась в продукты распада предшественниц . Мне никто не хотел светить фонариком, поэтому в ту ночь я высеривала солянку в гордом одиночестве; в тусклом свете фонаря были видны только очертания, и, сидя над дырой, я смирилась с тем, что уже вляпалась в чье - то скользкое говно .

Неожиданно какая-то тень кинулась прямо на меня, я завизжала, круто дернула неустойчивым туловищем, ноги проехались по чьему - то говну и я вошла в очко как хорошо смазанная пуля .
Fuck! Летучая мышь загнала меня по пояс в кучу дерьма , над головой еле-еле виднелось очк , если кто-нибудь сейчас придет срать, то состояние мое сильно ухудшится. Надо вылазить!

Через час, потея и шепотом матерясь, я достала до очка руками: это, бля, было крайне сложно - все твердые опоры были склизкими, как сопли! Ухватившись за края очка , я подтянулась и высунула башку: от свежего ветерка закружилась голова и я удержалась на с трудом доставшихся позициях только волей к свободе .
Подтянулась еще и оперлась на руки: нужно за что - то ухватиться, чтоб не сорваться. Все кругом было скользким, зацепиться можно было только за поперечную деревянную балку в полуметре от меня, я с нечеловеческими усилиями пыталась до нее дотянуться, шипя от напряжения: - Ну ! Иди же сюда! Дай, я до тебя достану!..

Неожиданно меня ослепила яркая вспышка света, потом какой-то не то вздох, не то стон, и глухой стук - я перепугалась и... свалилась обратно . Еще час - и я снова над дыркой. Так. Тянусь... Все. Я схватилась за балку и вылезла на цементный пол еле дыша от счастья. Отдышавшись, решила переть к реке отмываться.

Метрах в трех от тубзика лежал директор, рядом с ним валялся разбитый фонарь - окочурился что ли ? Я пошла на речку, отмылась как сумела, а затем кликнула людей: может и не окочурился еще, спасти можно .

На утро нам сказали, что у директора случился удар, возвратился в лагерь он лишь под конец смены. Говорить он не мог, сидел целый день на крыльце и ему нравилось, когда к нему приходили дети. Я навещала его часто, он меня как то особенно любил - ведь собственно я тогда позвала к нему людей.

На следующий год нам сказали, что перед самой смертью директор ненадолго пришел в себя. Он сказал , что в ту ночь он обходил территорию лагеря, случайно услышал странное пыхтение в сортире и открыл дверь .
На него из зловонного очка лез адский говняный лупоглазый глист, тянул к нему клешни и шипел:
- Ну-у-у... Иди же сюда-а.... Дай , я до тебя дотянуссссь!..
За лупоглазую обидно , безусловно ....

Дуня Нефигаблина.